На память Путину: МЫ — ЖИВЫ!

Наша перекличка

Сутурин Алексей Федотович

Родился 30 марта 1939 года в д. Кудрявец Авдеевского сельсовета Хвастовичского района Калужской области. Состав семьи: отец Федот Васильевич 1891 г.р. умер в мае 1946 г., мать – Варвара Никаноровна 1896 г.р. умерла в 1987 г., брат Иван 1920 г.р., в сентябре 1939 года призвался в армию, служил в Белоруссии. В июле 1942 года он был переформирован в г. Козельск. Он писал, что из подразделения их осталось 16 человек. Какое подразделение – мать мне не объяснила. Он мне был родной по отцу, его мать умерла при родах, вырастила и воспитала его моя мать, имел образование 7 классов.

Второй брат Иван 1930 г.р. умер в 1994 г., сестра Аксинья 1933 г.р., сестра Полина 1942 г.р.  проживает в г. Видное Московской области.

В 1941 году в нашу деревню пришли немцы. Наш дом, построенный перед войной, стоял на окраине в сторону села Слобода, его заняли немцы, а нас выгнали, и жили мы в погребе.

14 июля 1942 года нас выгнали в лагерь г. Бежица Брянской области. В ноябре 1942 года нас выгнали в Эстонию, когда выгоняли, люди думали, что на расстрел, паника была огромная.  Пригнали на станцию, погрузили в товарные вагоны. Трое суток поезд метался: то вперед, то назад, и первый лагерь был «Палдиски», куда пригнали 57 тысяч, а осталось 6,5 тысяч. Эти данные из газеты «Судьба». Как расстреливали и вешали я не видел, но трупы каждый день возил на белой лошади дед Кузьма Кузовков из д. Осороково Жиздринского района, трупы всегда были голые и лежали в беспорядке. Рядом был лагерь «Клого», где людей жгли на кострах, кладка дров, кладка людей, и дрова люди несли на себе, говорили, что это жгли евреев. Потом лагерь «Пыркуль», потом «Кохило». Мать работала на огороде у хозяйки, отец у другого хозяина шорником, шил сбруи для лошадей, брат Иван работал у третьего хозяина, пас коров, у него их было 5 штук, с нами жила бабка с внуком Иваном, все почему-то звали ее «кулачиха». Ее внук на огороде у хозяйки сорвал огурец. Заметил сын хозяйки Эрик и финским ножом хотел зарезать, но бабка голой рукой взяла за лезвие ножа и вырвала, вмешалась хозяйка, остановила драку. После бабку с внуком от нас увезли, куда не знаю. Затем в 1944 году нас выгнали к морю, хотели отправить в Германию. Погрузили пять кораблей, не успели они отойти от берега, их потопила авиация, мы остались на берегу, нас загнали в карантинный лагерь «Пыллкюлаский». 17 ноября 1944 года нас освободила Красная Армия и перегнали во Владимирскую область, мать работала на льноперерабатывающей фабрике чесальщицей, отец работал грузчиком, упал с машины, стал инвалидом.

Жили в неотапливаемом бараке, люди побирались по местному населению и, если собрали 3-5 картошин, то пробовали варить на кострах, а ходил замдиректора фабрики с подонками, подбивал котелки, обзывая людей немецкими подстилками. В бараках жили ленинградские, брянские и другие люди, которые написали письмо в Верховный Совет. Приехал М.И. Калинин, разобрался и сказал, что война без плена не бывает, а что гражданское население попало – вина государства. В 12 часов уехал Калинин, а в 14 часов арестовали замдиректора, а теперь, наверное, его внук сидит в нашем правительстве и говорит, что его дед пострадал от Сталина. В мае 1945 года мы приехали на Родину, поселились в чужой землянке, которая потом обвалилась. Дом нам построил брат матери Федяев Матвей Никанорович – участник Великой Отечественной войны, вернулся с фронта без правой руки, помогали ему строить два племянника.

В 1947 году я пошел в школу в д. Авдеевка за 3 км, окончил семилетнюю школу в 1954 году. Дальше учиться нужно было в с. Подбужье, это 12 км от нас. Надо платить 150 рублей  за школу и снимать квартиру, мать не могла. После школы работал в колхозе «За коммунизм» на разных работах: возил молоко с Авдеевской фермы в село Бояновичи за 9 км на молокозавод. За мною было закреплено две лошади. В 1961 году я уехал в совхоз «Тарутниский» Угодско-Заводского района, ныне Жуковский район. Получил комнату в д. Грачевка – 11 кв. м без удобств с печным отоплением. Работал рабочим, слесарем, трактористом, комбайнером. Зарплата слесаря – 56 руб., тракториста – 70 руб., комбайнера – 100. Но эта работа на один месяц – посевная, жатва – один месяц, а далее опять 56 рублей. В 1964 году женился на Фатеевой Раисе Федорове – рабочей на ткацкой фабрике д. Грачевка.

В 1966 году рассчитался в совхозе, хотел устроиться на механический завод в Мешково г. Обнинск, но сказали, что я был депортирован. Я значения этого слова не знал тогда. Устроился в войсковую часть 5428 бульдозеристом. Тоже вызвал меня капитан госбезопасности и сказал, что я был депортирован. Я попросил объяснить мне, что это такое. Он мне объяснил, что во время войны я был за границей. Я ответил, что за границей не был, а был в Эстонию выгнан, это территория Советского Союза. За границей у меня никого нет, он мне дал допуск по форме 2, и проработал я в части бульдозеристом, мастером, механиком до 2002 года. Работал в части, получал благодарности, почетные грамоты, денежные премии, награжден знаком «Отличник военного строительства». В 1968 году получил квартиру, имею двух сыновей. Юра окончил Московский мясомолочный институт, работает на молокозаводе в Обнинске, женат, имеет сына. Второй сын Алексей окончил Горьковское военно-строительное училище, дослужил до полковника, сейчас на пенсии, имеет двух дочерей, получил квартиру в Москве. Я сейчас поживаю в г. Балабаново в 3-х комнатной квартире. Жена умерла. Я очень благодарен своему командиру полковнику Куксову и начальнику главка генерал-лейтенанту Карагланову. Мы часто встречались с ним на объектах по работе в Подмосковье, в Абхазии при строительстве Бзыбского шоссе, а также в Крыму, где строил М.И. Горбачеву дачу в Форосе. Общаюсь я с сыновьями, внуками, племянниками, живущими в Калуге, Москве, Обнинске, пос. Киевском Московской области. Всегда находим общий язык.

За общественную работу награжден почетными грамотами от г. Балабаново Боровским райотделом и губернатором Калужской области.

В г. Балабаново установлен памятник узникам 30.12.2004 г. благодаря моему старанию. Городская власть деньги на памятник не давала, он установлен на средства предпринимателей: Реутова, Егерева, Свириденко. Рисунок на памятник взят из белорусской газеты. Медали «Непокоренные» я приобрел с помощью предпринимателей. Я взял счёт от организации, изготавливающей эти медали, дал предпринимателям, они выслали деньги. Я дважды ездил в Москву за этими медалями, за свой счёт. Вот такая моя работа и жизнь.

Алексей Федотович
Сутурин

Калужская область. Балабаново.
ул. Московская, 9-22

Дёмина (Сухорукова) Раиса Владимировна

Родилась 16 ноября 1940 года. 22 июня 1941 года началась война, а жили мы в деревне Ясенок Думинического района Калужской области. В то время мне было 6 месяцев. Нашу деревню захватили немцы, они отбирали у жителей все: еду – мясо, сало, яйца, молоко, – все, что хотели. Мама кур спрятала в подпол, а мы все спали на печке – самая старшая сестра Паша, брат Сережа и я, Рая, самая маленькая. В дом к нам зашли немцы и стали кричать: «Матка, давай шпик, яйца, масло!» Мама говорит, что нет ничего, немец открывает подпол, и оттуда выскакивает петух с криком «кукареку» от радости, что стало светло. Немец обозлился, схватил пистолет, и направил на маму. Хорошо, что в это время зашел переводчик и говорит: «Посмотри, на печи сидят киндер». И тот убрал пистолет. А потом самолеты стали летать, бомбы сбрасывать на деревню. Все перепугались, соседи прибежали к нам в дом. Говорят, раз умирать, так всем вместе. Я лежала в то время в люлечке, как называли, в зыбке, подвешенной к потолку, чтобы удобно было качать. А все люди столпились в святом углу, где были иконы. Мама в это время была на улице, во дворе, сестра Паша испугалась и прибежала домой со двора, смотрит, все столпились в святом углу, и тоже туда. Вдруг она вспомнила, что я в зыбке сплю, подбежала, схватила и — в угол. Только добежала до угла, как в люльку угодила бомба, а брат Сережа спал на печи, его воздухом откинуло в угол. Вся крыша дома взлетела в воздух, окна все разлетелись, остались одни стены. А люди все остались живы, кто стоял в святом углу. А у меня из головы вытаскивали щепки от зыбки. Сережа, брат, пять дней и ночей не приходил в чувство, спал, думали, не выживет. А потом его долго лечили бабушки-знахарки. Вот так началась эта страшная война. От бомбы весь дом разлетелся. Корова стояла во дворе, мама говорила, что ей оторвало задние ноги и разворотило живот, она стояла на передних ногах, и слезы у нее текли, как у человека. Смотрела на маму и как бы ей жаловалась. Вот как наше детство начиналось. Хочется это все забыть и больше не думать о плохом, но не получается, в голове и на душе это все осталось пожизненно.

С уважением к вам,
Раиса Владимировна
Сухорукова.

Это мужа фамилия.
А его ещё хуже детство в Германии.

Угон жителей

Другой рассказ Р.В. Сухоруковой

Озверевшие немцы стали угонять жителей из деревни. Они их гнали, как скот, били, ругали. Особенно били финны, они не щадили ни детей, ни старых, ни малых. Били, не разбираясь.

Мама меня несла в подоле, как она рассказывала. Говорит, губки полопались, кровь течет, а не плачу. Господь терпенья, знать, давал. Один из немцев был добрый и стал объяснять, что они тоже подневольные, их заставляют это делать. Говорит: «У меня тоже семья, дети». И маме дал шоколадку, а другой немец сразу его расстрелял. Не посчитал, что он свой был. Гнали нашего брата до самой Белоруссии, до деревни Жировичи. Сначала в бараках, потом в домах распределились. Наши мамы ходили в лес, собирали лечебную траву, называлась «бородина», якобы очень целебная трава. И говорили, что в лесу много игрушек разных красивых, но, чтобы их не брали. Наша соседка пошла с мамой в лес, нарвали этой травы, и соседка увидела блестящую красивую куклу. Вот, думает, принесу дочке игрушку. Она ее принесла домой, отдала детям. Девочка поиграла, взял братик поиграл и стал откручивать головку, и такой был взрыв, окна все разлетелись, и мальчика Стасика – в клочья. Мама Стасика на себе волосы рвала. Когда его собирали, говорила: «Вот нашла на свои руки муки. Век не забуду, жить буду. По своей вине я потеряла сына». Время шло, я стала подрастать, стала уже все помнить, да и детская память особенно в таких тяжелых случаях жизни сохраняется на всю жизнь. А особенно, когда голод, холод, когда хочется кушать, — будешь помнить пожизненно. Говорят, что в три – пять лет дети не помнят. Нет, мои дорогие, не верьте никому. Все помнится и никогда не забудется. Я была самая младшая у мамы, поэтому меня все любили и побольше мне перепадало покушать. А вот меньше еды доставалось сестре Паше, которая была старше всех нас, она с 1932 года. Сестра старалась отдать свою долю нам с братом. После окончания войны мы в 1945 году вернулись на родину в деревню Ясенок. Сколько нам было радости, что все мы остались живы.

Возвращение на Родину

Третий рассказ Р.В. Сухоруковой

Закончилась война, сколько было радости у людей со слезами на глазах. Особенно, когда мужья возвращались домой на родину, к своей жене, к детям, сколько радости! Но мы особо эту радость не заметили, мы плакали, что наш отец не вернулся с фронта домой, а нас осталось трое у мамы. На плечи старшей сестры и брата легла самая тяжелая ноша. Вернулись в деревню Ясенок, пришли к своему дому, а жить негде. Дом был весь развален. Поместили нас всей семьей в землянке с одним маленьким окошечком. Когда наступала зима, нашу землянку засыпало снегом: мы сидели в темноте и не могли выбраться, пока нас не откопают наши земляки. А когда наступала весна, снег таял и вода ручейком к нам в землянку. Мама ходила работать в колхоз, сестра с братом – в другую деревню побираться. А я сидела в землянке, и мне вечным казался день. Я никак не могла дождаться, когда мне принесут покушать. И вот однажды я всю ночь не спала, караулила, когда мама разбудит Пашу и брата. Я вскочила и говорю, что я тоже пойду с ними побираться в деревню Пузановку, а она от нас где-то километрах в пяти была. Мама сказала, что я мала, и не смогу дойти. А я реветь, слезы градом: «Да, они там наедятся, а мне, когда еще принесут». Маме было очень трудно меня уговорить, да и я была упрямая, голод не тетка, кушать хочется. Ну и отправилась в путь: туда шла на радостях, что меня взяли, по деревне ходили все трое, один одного меньше, мне было уже пять лет. Как ходили, не очень помню, а как к одной учительнице зашли, то я даже запомнила расположение дома. Дом был – деревянный сруб. Заходишь в сенцы – лавка широкая, а на лавке два ведра с водой и кружка алюминиевая полулитровая. Потом дверь в дом. Там большая печка, около печи стоял огромный сундук, а рядом кровать, а около окна – стол и большая лавка стояла. Учительница – хозяйка дома стала расспрашивать сестру, откуда мы. Сестра сказала, что отец погиб на фронте, а нас осталось трое. А у этой учительницы не было детей. Она жили с мужем. Я самая маленькая, ей понравилась очень, и она просила сестру, чтобы она отдала меня ей. А сестра сказала, что меня и так хотели украсть, мама спрыгнула с поезда со мной вместе. Учительница вытащила из печи суп горячий, душистый гороховый. Налила нам, а мы такого в жизни не видели. Стали кушать, поели, а она говорит: «Давайте я еще подолью вам, ешьте». Брат с сестрой отвечают: «Спасибо, мы наелись». А мне так стало обидно, что они отказались. Я их ногой толкаю и говорю шепотом: «Ешьте, чтобы завтра есть не хотелось». Сама говорю: «Я еще буду». Ела через силу. Сестра с братом пошли воды попить в сени, а учительница спрятала меня под столом, под лавку лежа уложила и приказала лежать и не вылезать. Они вернулись. Паша говорит: «А где Рая?» Она решила ее обмануть, сказала, что ушла следом за вами. Сестра говорит: «Нет, нет. Она не выходила». И стала ходить искать, заглянула под кровать, потом за печь, за сундук. А я вижу, как она меня ищет, лежу и думаю: «Супом накормила, надо слушаться». Сестра заглянула под лавку, а я там лежу, она меня начала пинать ногами, а сама приговаривает: «Хорошей жизни захотела!» А мне было больно и обидно, что ни за что она надавала. Тогда учительница подвела нас к сундуку, открыла его и говорит: «Смотрите, сколько у меня добра, это все будет ее». А сестра все равно с ней спорит, что мама не велела ее никому отдавать. Учительница вытащила кофту черную на пуговицах, как на картине «Семья Ульяновых», приталенная кофта, шерстяная, надела на меня, а я как пугало огородное стою, а сама рада до безумия от такого подарка. Паша говорит: «Это будет мне». А я: «Фиг тебе, фиг тебе. Если бы я не пошла, ничего бы не дали».  Поблагодарили за угощение и за кофту. Даже не снимая ее, мы отправились домой. Шли уставшими лесом по песку босыми ногами, а из леса выходят минеры. Они подошли к нам, солдатики тоже голодные, заглянули в наши сумки, отполовинили из сумок наши продукты и говорят: «Идите бегом, будем мины рвать, чтобы люди не подорвались». Ухватили меня брат с сестрой за рукава моей кофты и поволокли меня босую по песку. Мы перепугались и не чаяли, как бы до землянки своей побыстрее добежать. С той поры я больше никогда с ними не ходила, думаю, буду голодная, но не буду побираться. А Сереже досталось и одному ходить, а ведь он всего на три года старше меня. Однажды он ушел побираться, ему в деревне надавали хлеба, блинов, а на него напали собаки, он испугался, почти все им отдал. А когда шел домой, ножки устали, дело было зимой, и он, не доходя до дому, на мосту упал и уснул. Хорошо, что соседка увидела и принесла его домой, скорей растирать, отхаживать, а ведь мог и умереть. Слава Богу, что живой остался. Вот какое наше детство было, нам бы кашу кушать, а мы корки хлеба не видели. Однажды мы пришли с братом к тетке, чтобы на печке погреться. Она нам подала на ночь по маленькой картошке в тулупах. Я брату говорю: «Ты ешь сначала очистки от картошки, а потом и картошку и будешь сильным». А он на меня посмотрел и засмеялся. Долго мы все это вспоминали, пока брат и сестра были живы.

Жизнь в шалаше

Четвёртый рассказ Р.В. Сухоруковой

Нам надоело жить в землянке: темно, сыро, клопы нас заедали. И мама с сестрой придумали сделать шалаш возле землянки. Мы все так радовались, что никак не могли дождаться, когда же, наконец, мы там поселимся. И вот наше желание исполнилось. Мама постелила соломы, крышу сделала всю из соломы, дверь из ширмы сделала. Настал вечер, мы все довольные отправились спать в шалаш, улеглись тепло и уютно на свежем воздухе, луна освещает, пахнет свежей соломой. Мы были такие счастливые, просто нет слов, наверху блаженства. Но среди ночи наш шалаш атаковали волки. Глаза их светились как свечи. Мама испугалась, прижала к груди нас всех троих и начала шептать молитву. Волки ходили, ходили вокруг шалаша, зубами щелкали, но потом ушли. Мы долго не могли уснуть и потом все же решили вернуться в землянку, подумав: «А вдруг они снова вернуться, тогда уж нам несдобровать». Так и закончилась наша ночь в шалаше. Больше мы никогда не решались идти ночевать в шалаше. Узнав, что мы остались после войны живы и живем в деревне, мой дедушка, живший в поселке Думиничи, забрал всех к себе. Мы приехали в Думиничи. На улице было всего три дома, и те пострадали после войны. Дедушка, хотя и инвалид, но был мастер, он отремонтировал дом. И мы жили дружно и весело, несмотря на то, что был еще голод. Сестра с братом пошли в школу учиться, а я дома с дедушкой. Вот так и жили, подросли, пошли работать. Вот такая история в нашей жизни. Главное в жизни – здоровье, да чтобы не было войны. Хочу вам всем пожелать счастья, здоровья и мирного неба над головой.

С уважением к вам,
Раиса Владимировна

Сухорукова
Калуга

Черкашина (Сиборова) Надежда Фёдоровна

Родилась 06 октября 1938 года в г. Пскове. Родители – отец Сиборов Фёдор Иванович (07.04.1912) кадровый офицер с 1933 г. лейтенант  10 мая 1941 г. со своим 113 артполком уехал на границу – 120 км от г. Лида Брестской области. Пропал без вести в декабре 1941 г. Мама – Гранаткина Евдокия Карповна (14.03.1916) – учитель. В первые дни войны отец отправил нас к ближайшим родственникам Смоленской области. Мама была на девятом месяце беременности и 22 июля 1941 г. родилась моя сестра Вера. На Смоленщине Всходского района мама с подругой Агеевой Марией Максимовной были связаны с партизанским отрядом «Северный медведь». Во Всходской школе лежали наши военнопленные — раненые солдаты, которых немцы подбирали в лесу и свливали в школе как дрова. Один из раненых Тетерев Геннадий Михайлович попросил вывезти его в деревню и мама под видом того, что везёт молоко для немцев во Всходы смогла спрятать Тетерева Г.М. под соломой в санях и вывезти его из плена, передать в партизанский отряд. Сын тетерева Г.М. – Юрий в 1979 году разыскал мою маму и попросил описать освобождение его отца из плена, потом агитационный отряд объединённого ядерного института ядерных исследований г. Дубна Московской области прошёл по местам партизанской славы «Северного медведя». В газете «Искра» Угранского района №49 (2301) написана статья В. Фёдорова «По следам «Северного медведя» (копию высылаю).

Теперь опишу, как мы попали в концлагерь. В деревне Большевицы мы расположились у тёти, но в январе 1942 года деревня была сожжена карательным отрядом за связь с партизанским отрядом. Мы бежали в посёлок Всходы к родственникам, но там
нас всех фашисты насильственно согнали в сарай, содержали под охраной и ежедневно проверяли. Недели через две нас освободили партизаны.  Но вскоре партизанский отряд «Северный медведь» из-за предательства был разгромлен и мама с нами бежала в лес. Но нас поймали фашисты и увезли в Спас-Деменск, а утром в концлагерь г.  Рославля № 130. Концлагерь находился в церкви, обнесённой колючей проволокой. В лагере находились военнопленные, евреи и мы с марта 1943 г. до июля. Естественно, я сама помню только детали – это как стою за колючкой, как не хотела ничего есть, а просила конфет и печенья и называла фашистов «аисты».

Высылаю фото отца Сидорова Фёдора Ивановича, фото с сестрой Верой и отдельно наше фото.

После войны временно жила у дедушки Карпа в Калуге, через полгода мама меня забрала. Во Всходском районе она работала в  магазине, но обнаружилась недостача и маму посадили в тюрьму на три года, а нас с сестрой отправили по разным детским домам. В 1949 году нас привезли к маме в Свердловскую область. По воле судьбы с осени 1950 г. мы стали жителями Магаданской области. Окончив 7 классов, поступила учиться в Магаданский гоно-геологический техникум. Была распределена на Камчатку. Желание учиться не покидало меня. В 1963 году поступила в Московский государственный университетт им. М.В.Ломоносова. Работаю с 1968 года в учебно-опытном почвенно-экологическом центре МГУ. Защитила кандидатскую диссертацию. Заслуженный научный сотрудник МГУ. Имею награды. Председатель общественной организации бывших несовершеннолетних узников в Солнечногорском районе Московской области. В 2009 году вышла книга воспоминаний бывших узников нашего района «Наши жизни- Вам на память». Книга была передана в приёмную нашего президента.

С поклоном,
Н.Ф.Черкашина

Московская область
141592, Солнечногорский район,
п/о Ударный, АБС Чашниково, 17-18
Телефон 89104960998

На память Путину: Мы ещё живы!

Мы ещё живы!