Последние свидетели

Из почты МСБМУ

Теплым весенним днем 1945 года в Киев пришел эшелон, в нем пятьсот с лишним детей — узников гитлеровских концлагерей. Разрушенный фашистами, начавший оправляться от тяжелых ран город раскрыл им свои объятия. Через день второй поезд прибыл в Москву. Ребята разъехались по уцелевшим детдомам Подмосковья, Рязанской, Новгородской, Курской, Саратовской областей. Где сейчас пассажиры этих давних поездов из ночи? Что с ними и как сложились их судьбы?

Поиск бывших малолетних узников гитлеровских концлагерей, начатый вот уже более четверти века назад украинским литератором и публицистом В.В.Литвиновым, сегодня продолжают наш Международный союз, его национальные объединения.

Собраны тысячи писем, анкет и учетных карточек людей, прошедших ад за колючей проволокой в лагерях смерти — Освенциме, Бухенвальде, Майданеке, Равенсбрюке, Саласпилсе…

Публикуем отрывки из писем тех, кто в детском возрасте попал на конвейер гитлеровских фабрик смерти и чудом остался жив.

Малаховская-Воробьева А.А., 1937 г.р. — кадровая работница киевской швейной фабрики “Украина”, бывшая узница Освенцима (номер татуировки 61820), освобождена в лагере Константынув-Тухинген:

«Родилась я в Витебске. Отец работал инженером на строительстве шоссейных дорог. До войны переселились в новый дом на берегу Западной Двины. Сколько было радости, приятных забот, всевозможных планов! Когда началась война, отец отвез нас, то есть маму, старшую сестру и меня, к своей матери, которая жила неподалеку от Витебска в деревне Буево, а сам добровольцем ушел на фронт. Больше мы его не видели. Отец погиб. В Буево мы жили до лета 1943. Вместе с сестрой и мамой. Когда фашисты организовывали очередную карательную экспедицию против партизан и местного населения, мы собирали вещи и прятались в лесу. Находились там когда в течение нескольких дней, а когда — и нескольких недель в зависимости от обстановки. Питались чем придется. Спали на снегу, на мокрых листьях, на змеиных норах. Мама считала, что все мы должны уйти . к партизанам. Ведь появляться, а тем более оставаться в Буево было небезопасно. Одним из партизанских отрядов, действовавших вблизи Витебска, командовал родственник нашего отца К.Г.Малаховский. К тому же маму подозревали в помощи патриотам. Как-то на рассвете, когда она возвращалась из леса, относила в отряд продукты, местный полицай заметил ее, о чем думаю, не преминул доложить гитлеровцам. Увы, покинуть деревню вовремя не удалось. Я тяжело заболела — сперва тифом, затем корью. А когда поднялась на ноги, было уже поздно. Окружив Буево, каратели схватили всех его жителей, в том числе маму, бабушку, сестру и меня. Мы оказались в созданном на территории бывшего Пятого железнодорожного полка — западная окраина Витебска — концлагере. Оттуда вместе с другими семьями партизан и фронтовиков попали в Освенцим».

Клюев И.Л., 1938 г.р. -кадровый производственник Киевского радиозавода, бывший узник Майданека, освобожден в лагере Константынув-Тухинген:

«Так как фашисты зверски расправлялись с мирным населением, мы вынуждены были скрываться в лесах, на болотах, в других труднодоступных местах. И все-таки нас обнаружили. Во время крупной карательной экспедиции гитлеровцы схватили жителей моей родной деревни Задобрые и некоторых соседних Деревень. Всех погнали на Сураж. Там к нам присоединили еще несколько групп женщин, детей, стариков. Через день мы были уже в Витебске, а через месяц — в Майданеке… Из пяти членов нашей семьи в живых остались только двое: старший брат и я. Погибли отец и мать. Не стало и брата-близнеца Васи. Его сожгли вместе с матерью в Майданеке, в крематории…»

Харюк М.В., 1936 г.р. — художник-оформитель Киевского опытно-экспериментального механического завода, бывший узник Саласпилса, освобожден в лагере Константынув-Тухинген.

«…Вечером членов нашей семьи вместе с другими помогавшими партизанам жителями де-ревни Липовка Верхнедвинского района загнали в сарай, который затем подожгли. Там погибли мать Ефросинья Васильевна, бабушка Степанида Казимировна, тринадцатилетний брат Антон, восьмилетняя сестренка Мария. Меня же, находившегося в тот день в деревне Леонполь и по чистой случайности избежавшего участи родных и близких, отправили в концлагерь Саласпилс. Он был расположен недалеко от Риги. Когда говорят, что нам, советским людям, война стреляла прямо в сердце, я воспринимаю эти слова не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле слова. Иначе воспринять не могу».

Чернышев В.В.. 1931 г.р. — бывший узник фашистских лагерей Освенцим (номер татуировки 149727) и Потулице. Ветеран Витебского станкостроительного завода имени Кирова:

«Когда в июле сорок первого, потеряв в Витебске крышу над головой и все нажитое под крышей, мы с матерью перебрались к родственникам в близлежащую деревню Горькаво, Михай Филиппович Шмырев уже собирал, организовывал, поднимал там людей. Для каждого у него находилось дело. Нашлось оно и для нас. Мы с матерью, которую Батька Минай назначил заведующей складом восстановленного колхоза имени Карла Маркса, принимали убранный с полей хлеб. Часть раздавали крестьянам, а часть закапывали в землю — про запас. Как пригодился он потом! Сбереженный хлеб помог партизанам выжить. Выжить в очень непростой — начальный период борьбы. Да и в советский тыл удалось отправить не одну подводу с зерном. Работая в хозчасти отряда, имел непосредственное отношение к этим отправкам».

Букевич М.Л., 1928 г.р. — бывший узник фашистского концлагеря Саласпилс. Ныне работник Освейского торфяного завода (Витебская область):

«В местах, где гремели бои, мы с товарищами собирали оружие, патроны, взрывчатку. Все это аккуратно пересчитывали, тщательно упаковывали и прятали, а затем передавали партизанам. Трофеи наши приходились как нельзя кстати. Ведь оружия и боеприпасов на первых по-рах здорово не хватало».

Левоненко-Щука Н.Д., 1930 г.р. — бывшая узница фашистских лагерей Освенцим (номер татуировки 61544), Потулице, Константынув-Ту-хинген. Ныне работница детского сада в Минске:

«Шестнадцатилетним пареньком вступил в партизанский отряд наш старший брат Александр. Мы, младшие — сестры Паша, Аня и я,- во всем стремились походить на него. И главное — хотели быть полезными партизанам. Забираясь с корзинками и лукошками в глубь леса (жили тогда в деревне Савченки Городокского района Витебской области), доверху наполняли их отборными ягодами и грибами, которые затем выменивали на соль и табак. Знали: и в соли и в табаке партизаны испытывают острую нужду. Обменные операции нам, как правило, удавались. Удавались неплохо. После каждой из них мы отправлялись в отряды — и в тот, где воевал наш брат, и в тот, где воевали наши дядья -братья матери. Много и подробно рассказывали партизанам о том, что видели у фашистов. Запомнила: ко всему, что мы сообщали, взрослые проявляли неизменный интерес. К нам относились они с большим доверием».

Голубев Ю.С., 1929 г.р. — шофер колхоза «Победа» Витебского района Витебской области:

«Когда нас, то есть воевавшего в партизанском отряде старшего брата Ивана, среднего брата Алексея и меня, подозвали к столу допроса, сидевший за ним предатель Потапенко схватился за пистолет. Хотел лично расправиться с «красными бандитами». Фашисты, однако, придумали для нас более страшную кару. Спустя некоторое время мы оказались в лагере смерти Освенциме.»

Матук-Кравцова Л.И., 1931 г.р. — доярка колхоза имени Кирова Верхнедвинского района Витебской области:

«Семью нашу схватили в Голубовском лесу. Из пересыльного лагеря отправили в Саласпилс. Там, под Ригой, я находилась вместе с матерью Лидией Игнатьевной, младшими сестрами Марией и Верой. В лагере встречала многих земляков. Впечатление было такое, будто весь мир попал за колючую проволоку».

Федорова-Сашнева Н.П., 1939 г.р. — уроженка деревни Ходорово под Витебском, экономист, живет и работает во Владивостоке:

«Вокзал. Железнодорожная платформа. Последние минуты пребывания на родной земле. Нас заталкивают в вагоны. Стоит невообразимый крик. Плачут женщины, дети. Просят о помощи старики. Ругаются охранники. Больше всего на свете я боюсь потерять маму. Но она крепко держит меня за руку. Разлучат нас позже. Уже в Освенциме. Разлучат навсегда».

Тетерев А.П., 1930 г.р. — рабочий (деревня Мыза Псковской области):

«Заболевшую четырехлетнюю сестренку Галю перевели в так называемый больничный блок. Там ее умертвили. А через несколько дней не стало и нашей матери Ирины Ефимовны. Она умерла от горя, голода, мук. Из шести человек нашей семьи война забрала четверых. Погиб отец Петр Ефимович. Не вернулся из партизанского леса брат Иван».

Кирищенко А.Н., 1937 г.р. — главный агроном колхоза «Прогресс» (Витебская область):

«Младшая сестра Нина, донельзя истощенная, больная, съев случайно доставшуюся ей картофелину, тут же скончалась. Скончалась у меня на глазах. Мы лежали рядом, на одних карах».

Воропаева-Кохина Н.А., 1924 г.р., номер татуировки 66027, ветеран труда, пенсионерка (Витебск).

«Поскольку в Майданеке нас не приняли (лагерь был переполнен), эшелон отправили дальше. Так мы попали в Освенцим. В Освенциме принимали всех, тем более детей и молодежь, которые нужны были гитлеровцам. Здесь никогда не жаловались на нехватку мест. Газовые камеры и крематории позволяли обеспечивать безукоризненное функционирование лагеря — как фабрики смерти».

Щукаев И.Н., 1927 г.р.. номер татуировки 158703, токарь (Рига).

«Перед баней всех нас остригли. Мы стали похожи друг на друга, как овечки. Какая-то безволосая женщина приблизившись к нам, протянула руки. Мы — от нее. Кто такая. Оказалось: мать. Узнали ее лишь по голосу».

Плотоненко-Болднна А. К., 1932 г.р., номер татуировки 61622, работница (Витебск).

«Барак, к которому нас подвели, был занят еврейскими детьми и женщинами. Тут же последовала команда: «Новенькие — в баню!» Пока мы купались, барак успели очистить, то есть его обитателей успели сжечь в крематории».

Резвицкая Х.И., 1913 г.р., номер татуировки 70129, ветеран труда, пенсионерка (Витебская область).

«Чтобы не было менструаций, женщинам и девочкам-подросткам делали уколы. Мы тяжело переносили их. Уколы были очень болезненными”.

Жиглинская Е.С.

«Детям, которых использовали в качестве доноров, иногда давали молоко. Получала его и я. Получала, но не пила. Молоко отнимала родственница — девочка значительно старше и сильнее меня. Говорила, что хочет выжить. Теперь я понимаю: оружием врага являлись не только пушки и самолеты. Фашисты изобретали и культивировали такие формы существования, которые должны были превращать человека в зверя со всеми его повадками и инстинктами».

Кацаев Н.Н. Родился в октябре 1944 года. Номер татуировки 187971. Мать – Феденко-Кацаева Надежда Дорофеевна. Узница Освенцима. Номер татуировки 73892. Н.Н.Кацаев — рабочий машиностроительного завода имени Кирова в Токмак Запорожской области. Вырастил двоих дочерей. Симанович М.И., 1934 г.р., до войны жила в Освее, ныне -Днепродзержинске, техник-лаборант.

«Для многих из нас лагерь под Ригой был своеобразным перевалочным пунктом для отправки людей в Майданек или Освенцим И каким страшным перевалочным пунктом! В Саласпилс я потеряла братьев Антона и Феликса, сестер Веру и Нину. Старшему из них было десять, младшей — год. Антона, Феликса, Веру и Нину использовали в качестве доноров. Кровь у каждого брали по четыре-пять раз. После Саласпилса мы с матерью попали в в Майданек».

Морозов П.Д., 1936 г.р., номер татуировки 149759, Витебская область.

«… Потом на высоте одного метра натянули веревку и заставили нас прыгать через нее. Так в Освенциме определяли физические возможности детей. Перепрыгнешь — тебя отправят в барак N7, где будешь жить до следующей проверки. Не перепрыгнешь — попадешь в баню. Что именно называли фашисты баней, не являлось для нас секретом. Мы знали, что там загазовывают людей… Я — перепрыгнул».

Будюхина В.З., 1937 г.р., номер татуировки 69149, Витебск.

«Концлагерные фильтрации — это не только ужасные физические, но также и нравственные муки. Фашисты стремились заронить в души детей чувства неуверенности, обреченности. Они хотели разрушить наши характеры, парализовать волю, отшибить разум».

Рыбакова-Башкова Л.Д., 1928 г.р., номер татуировки 69234, Витебск.

«5 мая 1944 года из Освен-цима вывозили самую, пожалуй, многочисленную партию детей-узников — 1222 человека. Эта цифра несколько раз фигурировала в разговорах взрослых. Вот почему я хорошо ее запомнила».

Архив | 2 стр. «Судьба» №1 (Май 1993 г.)