В порядке информации разрешите сказать…

ПЕРВОЕ. Уважаемые работники редакции газеты «Судьба»! Поздравляю Вас всех с Великим Праздником – 70-й годовщиной Великой Победы. Трудно представить, что не было бы газеты «Судьба». Кто бы вспомнил о нас, бывших узниках фашистских концлагерей, кто бы защитил, ободрил, поздравил? Живите долго и счастливо. Ваш читатель.

ВТОРОЕ. С сожалением можно сказать, ни один из трех законопроектов о детях войны не принят Госдумой – заключение профильного комитета и вывод Правительства РФ – все законопроекты отклонить, что и было сделано. И ничего не помогло: ни обращение Российского Союза бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей, ни письма и звонки отдельных лиц. (Об этом сообщалось в статье «Война их лишила детства, а теперь ущемляют их старость» — газета «Советская Россия» № 20 (14115) от 28.02.15), а также сообщения в газете «Судьба».

ТРЕТЬЕ. Газета «Казанские ведомости» открыла рубрику «История войны в вещах», где предложила читателям рассказать о вещах, в которых отразилось военное время. На мой взгляд, это интересное начинание. Сколько интересных фактов сообщили читатели в вышедших номерах газеты!

ЧЕТВЕРТОЕ. Во многих странах отметили 11 апреля – Международный день памяти узников фашистских концлагерей. А мне в этот день вспомнился один эпизод военного лихолетья. Факт – незначительный, но запомнился навсегда.

КРАСНАЯ СМОРОДИНА

1944 год. Эшелон с захваченными людьми из Псковской области все дальше уходил на запад, вглубь Германии. Знающие географию с беспокойством говорили: «Куда же нас везут? Уже кончается Германия, там за Рейном – Франция». И вот, наконец, остановка. В окрестностях города Пфорцгайм русских выгрузили прямо на откосе железнодорожных путей, построили в колонну и в сопровождении охраны погнали в концлагерь, в деревню Ниферн. (Как потом стало известно, это был концлагерь русских военнопленных, которых незадолго до этого угнали в шахты Рура, а им на смену привезли новую партию рабов).

Серая колонна уставших, голодных людей медленно движется по шоссе, – взрослые, дети, старики… В хвосте колонны, выбиваясь из сил, еле тащится мужчина. На руках у него больной сын – мальчик лет семи, который в товарном вагоне, битком набитом людьми, тяжело заболел и не может идти. Вот уже в зелени садов показались двух-, трехэтажные дома под черепичными крышами, – Ниферн.

И вдруг из палисадника одного из домов быстро выходит немка средних лет. В руках у нее кулек из бумаги, а в нем ягоды – красная смородина. Женщина пытается подойти к отцу с ребенком, но охрана отталкивает ее. Она пытается что-то объяснить по-немецки. Для идущих понятно только два слова: «Кинд – ребенок, кранк – больной». Ее не подпускают к колонне. И все-таки она прорывается через охрану и передает русской женщине, матери больного ребенка, кулек с ягодами.

Дело даже не в ягодах. Впервые эти угнанные в Германию русские люди увидели, что простым немцам не чуждо сострадание к попавшим в беду людям из другой страны, с которой у них идет страшная война. И это давало надежду на то, что бредущие в концлагерь все-таки останутся живы…

Пролетели годы, и уже не верится, что того мальчика звали Александр Перепеч.

Александр ПЕРЕПЕЧ,
бывший малолетний узник фашистских концлагерей.
Казань