Нам не дано расчеловечиться

О нешуточном сражении на месте расстрела

5 октября 2019 года, солнечным субботним  утром в городе Жуковка Брянской области, в районе  центра  Детского  Творчества, поисковики отряда «ВИТЯЗЬ» в присутствии учащихся  8 «Б» класса МАОУ лицея №1  г. Жуковка им. Д.С. Езерского, обнаружили останки  погибших людей  с пулевыми отверстиями  в лобной части черепа. Что же случилось в самом центре районного центра?

Вот что свидетельствует Фролова Тамара Михайловна, 1938 года рождения, уроженка  поселка Жуковка Жуковского  района, Брянской области:

Моя семья состояла из пяти человек: отец – Фролов Михаил Лукьянович (1907 г.р.); мать – Фролова Мария Ефремовна (1913 г.р.) и нас трое детей: брат Виктор (1936 г.р.), сестра Нина (1936 г.р.) и я, Тамара (1938 г.р.) Когда началась Великая Отечественная война, отца забрали на фронт.

Поселок с первых дней войны ежедневно подвергался бомбежкам, наш дом от взрывной волны рухнул. Станция Жуковка узловая на Смоленском направлении и за нее войска наши сражались отчаянно. Но после жестокого боя пришлось отступить. В начале сентября 1941 года в Жуковку пришли немцы. Они ехали на мотоциклах, в красивых обмундированиях и высоких тульях, с ликованием и криками победителей. Толпа жителей недружелюбно молчала. Это были старики и дети. Оккупанты сразу ввели строгий режим: подозрительных сельчан из числа мирных жителей убивали, скотину резали, кур ловили… Однажды к дому дедушки, Бондарева Ефрема Савельевича, согнали всех жителей, построили в шеренгу и представили старосту – Суворова (жителя Жуковки). Затем, тыкая в грудь автоматами, выясняли, кто владел какой профессией.

Моя мама, Мария Ефремовна, до войны работала на заводе шеф – поваром и ее отделили от всей шеренги. (Потом ее принудительно заставят работать на немецкой кухне.) Дед Ефрем сохранил лошадь (он ее прятал в лесу), пока наши войска отступали, и немцы заставят его возить дрова из леса для немецкой кухни.

Дом деда Ефрема был рядом с лесом (около 200 м.), и до войны был ухожен и огромен – немцы устроили там комендатуру, а нас всех выгнали из дома.

Как только оккупировали Жуковку, расстреляли вожака-комсомолку и партработника, их повесили на дереве на общее обозрение.

Евреев, жителей Жуковки, согнали в одно место. Это место находилось в 0,5 км от комендатуры. Сегодня это улица Смоленская (до войны был строевой лес). Нас, детей немцы не трогали и мы могли перемещаться по территории поселка и наблюдать за немцами. В Жуковке установилась немецкая власть, объявили о сдаче советских денег. Немцы рассчитывали на длительное господство.

Я и мои братья были свидетелями расстрела евреев. Эта расправа для нас, детей, была страшным потрясением. Испуганные, мы толпились возле круглой ямы, образовавшейся в результате взрыва бомбы. В яме были люди, их было много, они все молча стояли прижатые друг к другу, без головных уборов. Рядом с солдатами стояли двое мужчин, жителей Жуковки, похожих на евреев, с лопатами. Вид
у них был жалкий, тревожный. Они свою участь уже предугадали. Всех в яме расстреляли. Моя мама рассказывала, что на месте казни земля «дышала» несколько дней. Это шевелились, умирающие в предсмертной агонии, недострелянные земляки. Там были и дети… Мама молилась, рассказывая эту историю создателям фильма «Вызываем огонь на себя». Сегодня у этого места пролегла улица Смоленская и ряд домов, примыкающих к лесному массиву, ещё хранят память жестокого военного времени и злодеяния оккупантов.

 Цепко держит это событие моя память. Мне уже 80 лет, забыть не удается и другие страшные факты…

 Помню расстрел военнопленных Красной Армии. В 1941 г. наша армия терпела поражения, войска отступали, в лесу пряталось немало окруженцев, в плен они не сдались, но нуждались в помощи местного населения.

Я хорошо помню, как на расстрел вели двух пленных солдат в нательном белье, босыми, руки связаны за спиной, белые веревочки на кальсонах расплетены и болтались. И я бегу (девочка 3 года) за тяжелыми башмаками фрицев тоже по теплому песку. Я это место, куда вели пленных, знала, я и мои братья были свидетелями расстрела жителей Жуковки, которых подозревали в содействии партизанам. Двух человек повесили на дереве, среди поселка, с ярлыками «Партизан». Это означало: кто будет уличен в пособничестве лесным мстителям, то их участь будет такой же. Партизанское движение набирало силу. В 1942 году активно действовали партизанские отряды под руководством Мальцева и Воробьева.

Зачем же мне память?

Зачем мне эта память? Я не могу от неё отделаться. Значит, это нужная память. Как важно сохранить её для потомков. Все всплывает в памяти, когда я приезжаю в Жуковку и дорога к церкви и обратно идет по Смоленскому переулку и к лесу – месту массовой казни.

Из воспоминаний моей родной тети Самородской Анны Ефремовны (1930 г.р.), ныне живет в Белгороде. «Как только стали организовываться партизанские отряды, наша семья полностью посвятила им все свои надежды на жизнь и спасение. Отец (дед) Ефрем Савельевич до войны работал в артели (обозный завод) на лошади, а когда наши отступили, спрятанную лошадь использовал для доставки дров из леса для немецкой кухни. Эту ситуацию хитрый старик использовал для связи с партизанами. Каждую ночь партизаны устраивали перестрелку, взрывали мосты, железнодорожные пути. Под утро дедушка отвозил партизан в лес, а из леса вез дрова – удачная маскировка. Рядом с домом деда жила семья Астаховых, соседи собирали тайно продукты, одежду, вязали шерстяные носки и наш дед, отправляясь в лес за дровами, отвозил все партизанам. Деда Ефрема выследил полицай и нашего дедушку арестовали, бросили в гестапо, где его били, перебили руки и ребра, мучили, выбивали признание и дорогу к партизанам. Полицай был из местных, дружил с дедом до войны, он убедил немцев не убивать деда. Дед Ефрем остался инвалидом. Мою маму, Марию Ефремовну, так же арестовали и бросили в подвал гестапо. Она работала на кухне поварихой, ночью тайно открывала кладовки и на лошади дед отвозил в лес крупу, муку, сахар, рис. Мама передавала сведения о немцах деду, а он партизанам.

Полицай выследил и ее. Следует отметить, что мою маму и нас спас немецкий офицер по имени Ганс. Почему-то он работал парикмахером. Когда пошел слух, что арестованных будут казнить, нас троих детей бабушка привезла проститься. Гестаповец затолкнул нас в подвал, где сидели жители перед расстрелом. Ночью Ганс открыл засов, указал куда бежать и еще показал, что у него ZWAI KINDER и он воевать не хочет. Мама и мы, трое детей, убежали в лес. Но немцы отыскали нас собаками и погнали в Жуковку , прямо в лагерь на обозный завод , где нас держали, чтоб отправить в сборный 142 лагерь под Брянском, место Урицкий. Нас освободил конный отряд. Поклон им живым и мертвым.

Во время оккупации, дед Ефрем помог спастись двум еврейским девочкам. На нашей улице Куйбышева жила еврейская семья, которую немцы сразу забрали, погнали в отдельное сборное место, но дед Ефрем успел спрятать среди нас младшую девочку Машу, растворил ее среди нас, своих внуков. Дед потом отвез Машу к партизанам. Поездка в лес за дровами для немецкой кухни помогла еще одной еврейской девочке, которую дед нашел в лесу. Она оказалась одна, ей было 9-10 лет. Она с мамой и братьями уезжала из Могилева, поезд разбомбила немецкая авиация, много погибло, а вот девочку Асю дед сначала спрятал у нас, а затем тайно отвез в партизанский отряд к Мальцеву – руководителю партизанского движения в Брянских лесах. Судьба детей нам неизвестна, но я в посольство Израиль отправляла письмо в надежде узнать судьбу девочки. Ответа не получила. Память не дает мне забыть лихое время войны, да и не только мне.

Год 2014…

Администрация района Жуковки приняла решение построить детский садик, рядом с Домом Детского творчества. На месте казни мирных жителей. Как помнится, ночь не спала, узнав о таком решении. Наутро узнаю: жители Жуковки воспротивились решению райисполкома, прямо-таки восстали против строительства на месте расстрела. Активисты «бомбили» администрацию, выражая свой протест. Предать память о замученных, расстрелянных и сожжённых – не значит ли расчеловечиться? Активист, Хомяков Виктор, житель Жуковки, обратился ко мне в Москву с тревожным звонком, просил помощи не допустить кощунства. Я, уроженка Жуковки, и председатель общественной организации бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей инвалидов ВОВ не могла не помочь своим неравнодушным землякам. Да и память о прошлом не давала покоя. От меня пошли звонки в администрацию г. Жуковки, в научно-просветительский центр Холокост – Альтману Илье Александровичу, главному редактору газеты «Судьба» Синегрибову Леониду Кирилловичу – уроженцу партизанской Брянщины, бывшему узнику фашизма. Просила Господа Бога. Видать, Господь услышал мольбу и строительство заморозили.

И снова – тревога

Место расстрела – центр города, за спиной администрации свалка, помойка, площадка всякого мусора, очень неприятное зрелище. Я неоднократно обращалась в администрацию города Жуковка с просьбой привлечь соответствующие службы райцентра, студентов, школьников, чтобы увековечить место расстрела, как память о суровом времени, об оккупации. Требуется немногое: убрать свалку навести порядок на святом месте, соорудить обелиск и тем самым сохранить для жителей Жуковки память о земляках – жертвах фашизма. Место расстрела мирных жителей в Жуковке должно обрести святость, стать вечным напоминанием потомкам о недопустимости оккупации родной земли, ставшей причиной страданий родных и близких людей, разгула звериных инстинктов чужеземцев и их пособников – предателей. Поймут ли это власти Жуковки?

Спасибо учительнице истории и обществознания г. Жуковка Ирине Викторовне Гаковой, спасибо и низкий поклон Жуковскому поисковому отряду «ВИТЯЗЬ», Нестерову Андрею Анатольевичу, что откликнулись на мою просьбу прозондировать место расстрела мирных жителей, военнопленных Красной Армии, граждан еврейской национальности. 5 октября 2019 года, солнечным субботним утром в городе Жуковка Брянской области, в районе центра Детского Творчества, силами Жуковского отряда «ВИТЯЗЬ» и при посильной помощи учащихся 8 «Б» класса МАОУ лицея №1 г. Жуковка «им. Д. С. Езерского» были найдены останки погибших людей с пулевыми отверстиями в лобной части черепа – свидетельство казни. О чём был составлен соответствующий акт…

 …Шумят многовековые сосны – немолчные свидетели далёкой казни мирных жителей моей родной Жуковки. Каким сканером, каким металлоискателем уловить их тревогу?

Тамара Михайловна Фролова
Жуковка – Москва
26.12.2019 г.

Свидетельство и подпись заверена штампом нотариальной конторы города Москвы.

Р.S. Администрация райцентра поддержала предложение общественности о сооружении памятника жертвам нацизма в городе Жуковка.