№28-30 — Коллекция писем бывших малолетних узников фашизма из фондов газеты «Судьба» Государственного архива Республики Бурятия

В 2023 г. Государственный архив Республики Бурятия принимает участие в гранте «перекличка…..» реализуемым БФ газета «Судьба». В целях обеспечения доступа к уникальным архивным документам, их популяризации как часть грантового проекта была задумано — создание электронной коллекции писем бывших узников с последующим их представлением в сети Интернет.

В результате анализа архивных документов фонда № р -2105 «газета Судьба — издание международного Союза бывших малолетних узников фашизма» были выявлены 50 писем за период 1991-2004 гг.

В результате выполненной работы пользователям предоставлена возможность увидеть, как общий перечень документов электронной коллекции, так и получить доступ к электронному образу оригинала.

Электронная коллекция доступна на сайте газеты «Судьба» и Государственного архива Республики Бурятия www.gbu-garb.ru. 

Документ №28

Из письма-воспоминания бывшего узника А.И. Евдокимова о пребывании в лагере Бабельсберг близ г. Потсдама: «Мой лагерный №1086»

Российская Федерация, Псковская область, деревня Клишово, 2000 г.

…В декабре 1943 года у нас в деревне была организована облава на жителей села. Всех нас отправили в Литву в город Шауляй. Там был сортировочный пункт.

Из города Шауляй мы были перемещены в Польшу и некоторое время там работали, это было где-то под Варшавой. Потом часть семей загрузили снова в Вагоны и направили в Германию, на сортировку в город Бранденбург. Это было где-то весной 1944 года. После двух дней осмотра нас направили в город Потсдам в лагерь Бабельсберг.

Лагерь находился рядом с кладбищем около лесного массива Штерхибанки. Все взрослое население работало на авиационном заводе Арадо — Зее. Более пожилые и дети привлекались на сельскохозяйственные работы, а также уборку помещений и территории, даже работали на строительстве киностудии ДЕФА — фильм.

Заводские постройки были как на земле, так и под землей. Работали по двенадцать часов. Лагерь был огорожен колючей проволокой и охранялся, наши шесть бараков имели отдельное ограждение, другой огороженный отсек поселялся прибалтами и поляками, в совершенно другом огороженном отсеке содержались иностранцы стран Запада. Начальником лагеря был одноруки немей по имени Шварц. На работу ходили строем и под охраной. Вместо обуви были на ногах колодки.

С нами в одной штубе были семья Алексеевых. Кожевниковых, Воробьевых, Васильевых и наша семья Евдокимовых.

Мой лагерный номер 1086, номер моей мамы — Евдокимовой Марии 1083.

В нашем бараке были люди из Смоленска, Новгорода, Витебска, и очень много из Псковского района.

Кормили нас очень плохо. В день на человека давали по 200 граммов хлеба, суп из брюквы и очень редко из свеклы. По выходным дням давали кофе-эрзац и какую-нибудь кашу. На одежде носили знак ОСТ и на рукаве синий треугольник с белыми крестами.

Работали по двенадцать часов.

Медицинского и санитарного обеспечения почти не было, узники часто болели. Болеть боялись, ибо больных куда-то увозили и их никто больше не видел. Был ли вообще больничный барак я этого не помню.

А вот где кровь с молодых людей брали — так такой барак был. Я в лагере выполнял работу посыльного поэтому мне кое-что было известно лучше, чем кому-либо. Очень страшно было когда американские самолеты сплошными стадами бомбили город Потсдам, досталось и нам немного. Эти апрельские дни были в дыму и огне пожарищ.

Нас посылали на разборку завалов.

Не дай бог пережить то, что пережили мы.

Люди должны быть терпимы друг к другу.

Основание: ГАРБ. Ф.Р-2105 Оп.1 Д.86. Л.21-22.

Документ №29

Из письма-воспоминания бывшего узника В. Н. Юхина о жизни в концлагерях и подневольном труде

Российская Федерация, г. Псков, 2000 г.

… Стремительный захват немцами нашего города, не позволил его жителям заблаговременно его покинуть. Осталась в городе и наша семья -мама, я и сестренка 1940 года. Первое что сделали немцы в городе Пскове. всех нас выгнали из квартир. Мы поселились в подвале. С первых дней фашисты начали облавы, были повешенные на центрально площади. были расстрелы около церковной стены, горели дома, гробилось дорогостоящее имущество.

В марте 1943 года начались массовые облавы на жителей города. Сначала нас определили в Псковскую тюрьму, через некоторое время всех заключенных вывезли на товарную станцию.

Загрузка проходила быстро, с собой вещей не было, не было и теплого имущества, вагоны были холодные. Везли в неизвестном направлении. Воды не было.

Часть нашего эшелона выгрузили на станции Купишкис в Литве.

Первое время находились на территории сортировочного лагеря Шауляй. Нашу семью продали на Литовскую ферму.

Работали от темна и до темна, нас не жалели. Отношение литовцев к русским было различным. Мне вспоминается такой случай. В один из летних дней трое литовцев собрались рыбачить, и я попросился к ним. Она взяла меня. Когда лодка достигла середины озера они выкинули меня за борт и под хохот нечеловеческий сказали, если хочешь жить выплывешь, а мне в это время было всего шесть лет…

Основание: ГАРБ. Ф.Р-2105 Оп.1 Д.86. Л.22-23.

Документ №30

Из письма-воспоминания бывшей узницы И. Ф. Кожевниковой о пребывании в немецком лагере смерти «Заксенхаузен»

Российская Федерация, г. Псков, 2000 г.

…7 августа 1941 года, в центре города Пскова, на базарной площади, были казнены через повешение, двое мужчин в присутствии родственников и большого количества жителей города. Казнены были за диверсию и попытку подрыва моста через реку Великая. На груди каждого была табличка «партизан». Снимать трупы не разрешалось два дня. Повешенные мужчины были моими родственниками.

Один — Ефим, мой родной брат, другой — Кузьма, муж моей родной сестры Ксении.

После казни вся наша семья и родственники преследовались немцами и полицией. Скрываясь, мы выехали в деревню Бердово, потом в Луни. Потом переместились в другой район. Однако по доносу соседей, в январе 1942 годы мы были арестованы и помещены в Псковскую городскую тюрьму.

Из 11 человек помещенных в тюрьму были выпущены только семь человек. Четверо погибли в тюрьме от пыток, голода и расстрелов.

Меня, моего сына Георгия и маму Федорову Агриппину Федоровну сначала держали на Завеличье в военном городке «Полковая». В последующем вывезены в Германию.

Концлагерь Заксенхаузен — это был лагерь строгого режима особого типа, он относился к лагерям смерти.

Здесь уместно опираясь на документы и воспоминания сказать — это был лагерь, где заключенные передвигались только бегом. Спали в зависимости от обстановки по 5 — 6 часов в сутки.

В лагере была создана атмосфера убийства и смерти.

У всех молодых заключенных брали кровь и спинномозговую жидкость.

Днем и ночью по колючей проволоке ограждения лагеря электроток. По периметру и на башнях постоянно дежурили патрули и охрана. Промежутки в ограждении прощупывались прожекторами.

При лагере была создана медицинская исследовательская часть. Зимой многие замерзали на плацу.

Всю свою ненависть СС изливали на советских военнопленных. На воротах лагеря было написано «Работа приносит освобождение».

В начале 1944 года нас перевели человек 100-110 в город Потсдам, лагерь Бабельсберг. Чувствовался конец войны. Немцы особо нуждались в рабочей силе.

Все мы работали на авиационных заводах «Арадо», которые в основном находились под землей и в пригородах Бабельсберга, Ной — Бабельсберга, Ванзее.

Здесь нужна была только работа. Следует пояснить, что, попав в лагерь узник становился и превращался в номер, в объект безудержного произвола.

Очередной номер, выданный человеку при регистрации, становился его инвентарными номером.

Ежедневные переклички, недостаточное питание, ветхая стального цвета одежда, деревянные колодки, недостойное для человека жилье, издевательства блоковых и старшин — изнуряли физические силы.

Бани как таковые отсутствовали. Люди засыпали на ходу. Здесь уместно сказать, что немцы очень практичные люди и хорошие чиновники, они постоянно исходили из соображений своей пользы. Они использовали плененного человека, как дармовую и дешевую рабочую силу. Раб был никто.

Мне и сейчас часто, но ночам слышится плач детей, стоны женщин, окрики охранников, лай собак и стрельба. За любую провинность следовало наказание.

Иногда наказанных охраняли собаки. Переставишь ноги — рык, повернешь голову — рык, шевельнешь рукой — укус, упал — считай, что расстался с жизнью. Меня и сейчас пробирает дрожь, когда я вижу огромных догообразных собак.

Наше поколение, поколение бывших узников нацизма, было спасено от фашизма — народом, армией, тылом.

Мы постоянно верили в победу….

Основание: ГАРБ. Ф.Р-2105 Оп.1 Д.86. Л.23-24.