ПАССАЖИРЫ ПОЕЗДА СМЕРТИ

Уважаемый Леонид Кириллович!

Я, Анненкова Светлана Викторовна (в девичестве Куликова), хочу поведать вам о своем детстве, опаленном войной. Родилась я 22 августа 1937 года в поселке Стеклянная Радица Брянского района. После моего рождения наша семья переехала в город Дятьково, где и прожила долгое время. В семье моих родителей ещё росли двое детей: старшая сестра Лида и маленький брат, который в трехлетнем возрасте умер от дизентерии.

Мне было четыре года, когда началась Великая Отечественная война. С первых её дней моего отца Куликова Виктора Тихоновича призвали на фронт, а мама – Куликова (в девичестве Фомина) Ольга Тихоновна с тремя детьми на руках осталась на оккупированной врагом территории. Жизнь в оккупации была очень тяжелая и трудная. Немецкие захватчики отбирали у населения все продукты питания, а всё взрослое население использовали на принудительных работах: гоняли на рытьё окопов, расчистку завалов и дорог после бомбёжек.В августе 1943 года, когда советские войска стали вплотную приближаться к Брянску, озверевшие немцы, целыми товарными вагонами стали отправлять местное население в Германию. Я сказала товарные вагоны, т.е. это были вагоны, в которых возили животных: коров, телят, лошадей, свиней. На оккупированной территории фашисты не считали нас за людей, для них мы были быдло – «скот». Именно в таком вагоне «телятнике» с соломой на полу и большими дырами на стенах нас увозили с родины в чужую страну Германию. Ехали мы очень долго. Сначала нас привезли в Польшу. Вспоминаю очень большое кирпичное полуразрушенное здание в Варшаве, где нас поселили в длинную большую комнату, в которой рядами стояли двухъярусные кровати. Сколько мы там прожили не помню, но однажды сестра Лида заболела ветряной оспой и её забрали от нас в больницу. Через два дня поместили в больницу и меня. Немцы очень боялись всяческих инфекционных заболеваний. В больнице я сильно плакала, и всё время просилась к сестре. Мама была в отчаянии. Она очень боялась, что нас больше не увидит. По её рассказам, женщин с детьми, что жили с нами в бараке, куда-то увезли, но её не трогали. После лечения и карантина нас снова доставили во временный лагерь в Варшаве. Приближались зимние холода, а у нас не было с собой никакой теплой одежды. Но маме каким-то чудом удалось выменять у полячек немного пряжи, и она связала нам с сестрой рукавички и носочки. Такому подарку мы были очень рады. Вскоре нас опять загрузили в грязные товарные вагоны и повезли в фильтрационный лагерь в город Любек (Германия). Очень хорошо помню, как нас водили в баню. Заставили нас раздеться догола и поставили в две шеренги. Вещи забрали на санитарную обработку. Ещё до сих пор помню людей, шедших в нашей шеренге. С ними мы потом ещё встречались, продолжая движение. А вот, идущих в другой шеренге, мы больше никогда не видели. Видимо их убили. Потом нас долго везли по Германии. В дороге нас не кормили и не давали пить. Мы научились добывать еду сами, воруя её на вокзалах, когда была стоянка поезда. Последней нашей остановкой был город Травемюнде на берегу Балтийского моря. Здесь всех женщин с детьми поместили в концлагерь №4. Хорошо помню, что в нашем бараке было много детей. В нем практически не было окон и всегда была темнота. В центре барака стояла печь-буржуйка. Каждое утро родителей и детей старшего возраста увозили на принудительные работы, а мы оставались под присмотром немцев с автоматами в руках и овчарками. Они охраняли лагерь по периметру. Рядом с нашим лагерем располагались ещё три, в которых содержались пленные итальянцы, голландцы и французы. Однажды мы гуляли вокруг лагеря и увидели за колючей проволокой двух человек. Женщина показывала пальцем на девочку —  мою сестру Лиду. Лида была очень красивая, кудрявая, беленькая. На следующий день её забрали на работу няней, а было ей тогда всего шесть с половиной лет. В столовой, где нас кормили работала поварихой украинка Галя, которая в Германии родила ребеночка. Вот она и присмотрела для него няню – нашу Лиду. Галя стала нашей спасительницей. Она буквально спасала нас от неминуемой смерти. Здесь нас кормили только гнилой брюквой, да и то не вдоволь. Галя хорошо знала откуда нас привезли, как и чем нас кормят. Она пришила внутренний карман  к Лидиному пальто. Ежедневно, она клала в него три варёные в мундире картофелины и одну скибку (т.е. кусочек) хлеба, пропитанный жиром. Вечером мама на буржуйке подогревала нехитрый ужин и кормила нас. Всё складывалось благополучно, Лиде всегда удавалось пройти охрану без приключений. А когда сзади лагеря сняли охрану, мы, дети, сделали ход в колючей проволоке, и я стала бегать с котелком к Лиде за приготовленной  пищей. Благодаря этому мы выживали. Галя заранее предупреждала нас о времени и приготовленную пищу ставила на подоконник окна. Оглядываясь по сторонам, чтобы меня никто не видел, потихоньку подползала со своим котелком к окну, а Лида выливала в него это варево. А затем, очень осторожно, шла в наш барак, где мы всё съедали. Это было для нас настоящим счастьем! Если бы охрана что-либо заподозрила или заметила меня с едой, то всех бы нас немедленно расстреляли. Но мы приспособились к этим условиям жизни, забыв о страхе. Наверное, Господь хранил и оберегал нашу семью.

 Вскоре над лагерями стали летать немецкие самолеты и бомбить территорию. Вместе с бомбами они сбрасывали и фосфор, который горел. Передвижения всех заключённых были хорошо видны (из-за горящего фосфора) для обстрела людей с самолета. Бомбили ежедневно по ночам. Во время бомбёжки охрана открывала выход с территории лагеря, для того что бы заключённые женщины с детьми могли укрыться в близлежащей лесополосе или у берега Балтийского моря.  Мы стали догадываться, что где-то близко наши советские войска и с нетерпением ждали своего освобождения. Однажды ночью мама услышала гул самолетов и всех разбудила. В эту ночь матери договорились бежать из лагеря. Собираясь мы заметили, что соседний барак вместе с пленными итальянцами уже горит. Загорелся и наш барак. Зарево от пожара сделало небо красным. Высоко в небо взметнулись столбы огня и дыма, а воздух был пропитан смрадом заживо сожженных пленных итальянцев. Поднялась паника, люди бегали, метались, кричали, плакали. Мама схватила меня, затем какой-то мужчина выхватил у неё меня и взял на руки, а Лида уцепилась ей за подол платья и мы побежали в бомбоубежище. В этой суматохе Лида отпустила свою руку от маминой юбки и, испугавшись, побежала куда-то. Около бомбоубежища мама поняла, что Лида потерялась. Она, крича и плача, рванулась назад, искать свою доченьку. Уже потом люди рассказывали, что по берегу моря бегала какая-то русская «сумасшедшая»  и что-то кричала. Мужчина, услышав её крик, понял, что девочка, которую он нашел полчаса назад и есть тот самый потерявшийся ребенок. Нашему счастью не было предела! Мы снова были вместе. Тем временем оба лагеря были окончательно разрушены. На другой день нас перевезли в другое место. Здесь уже не было колючей проволоки. Там мы прожили не долго. Мы ждали освобождения. И этот час настал. Однажды мы услышали рёв и грохот танков, увидели танкистов в красных беретах и закричали от восторга: «наши, наши пришли!» Да, это были наши освободители, наши танкисты. Я хорошо запомнила день нашего освобождения. Всё! Рабство закончилось и мы стали собираться к отправке на Родину. Возвращение домой было долгим и трудным. В пути было голодно и холодно, но мы были очень рады и счастливы, что едем домой в Советский Союз. В пути мы встречались с нашими солдатами, которые нас всячески старались поддержать и подкормить. На больших стоянках поезда, мы с Лидой участвовали в выступлениях перед солдатами с концертными и акробатическими номерами.  И только в августе 1945 года мы вернулись к себе домой, на свою малую родину в город Дятьково. Возвратился с войны и наш отец.  Нашу радость переполняли слёзы и крики от счастья, так как наш отец вернулся с войны, и мы все вместе дома. Наконец-то закончились наши мытарства, хотя крыши над головой у нас не было потому, что отступая немцы оставили после себя практически пепел от сожженных жилых домов мирных жителей и уничтоженные промышленные предприятия, колхозы и совхозы. Нас приютила мамина сестра тётя Маруся. Какое это было для нас счастье! А в сентябре мы с сестрой Лидой пошли в школу. Но и послевоенная жизнь была очень трудной. Всё пришлось снова восстанавливать нашим родителям  и старшим братьям и сёстрам. Трудились они от зари до зари. Но мы были счастливы, что мы дома и нет войны. Затем, понемногу, жизнь стала налаживаться.

Об этом я рассказываю не только своим детям и внукам, но и на встречах с жителями Карачевского района, с солдатами воинской части, учащимися школ и колледжа.  Во время встреч с подрастающим поколением, я вижу ясные детские глаза и всегда им говорю, что всё можно пережить голод, холод, но только бы не было войны! Пусть всегда будет Мир! Пусть у всех детей на земле будет счастливое мирное детство! Любите и чтите своих родителей, подаривших вам жизнь, нашу малую Родину и нашу Россию, уважайте старших! Берегите и защищайте нашу Победу от её фальсификации!

С.В. Анненкова, бывшая несовершеннолетняя узница фашистских концлагерей