№40-42 — Коллекция писем бывших малолетних узников фашизма из фондов газеты «Судьба» Государственного архива Республики Бурятия

В 2023 г. Государственный архив Республики Бурятия принимает участие в гранте «перекличка…..» реализуемым БФ газета «Судьба». В целях обеспечения доступа к уникальным архивным документам, их популяризации как часть грантового проекта была задумано — создание электронной коллекции писем бывших узников с последующим их представлением в сети Интернет.

В результате анализа архивных документов фонда № р -2105 «газета Судьба — издание международного Союза бывших малолетних узников фашизма» были выявлены 50 писем за период 1991-2004 гг.

В результате выполненной работы пользователям предоставлена возможность увидеть, как общий перечень документов электронной коллекции, так и получить доступ к электронному образу оригинала.

Электронная коллекция доступна на сайте газеты «Судьба» и Государственного архива Республики Бурятия www.gbu-garb.ru. 

Документ №40

Из письма-обращения бывшего узника, председателя Черкасского объединения жертв нацизма В. Макодзебы о необходимости исполнения на встречах бывших жертв фашизма музыкального произведения «Бухенвальдский набат»

Украина, г. Черкассы, 2001 г.

Будем помнить, Бухенвальдский набат — гимн бывших жертв фашизма

Тяжкие воспоминания звучат в гимне -реквиеме «Бухенвальдский набат» на слова А. Соловьёва, в музыке В. Мурадели, особенно в душах бывших жертв фашизма. У каждого из них пережит свой Бухенвальд: в лагере смерти или трудовом лагере, или же в других местах принудительного содержания на рабском труде, на истязаниях, в том числе лжемедэкспериментах и т.п. Однако, в последнее время как то не часто слышан это вокальное эпохальное великое творение скорбно-патетического характера в память о замученных, умерших наших товарищах по лагерному братству, о которых мы обязаны свято хранить в сердцах и памяти их мученический образ.

Помнить и всё делать от нас зависящее чтобы пережитое горе, страдания никогда не повторились. Это завещать нашему и последующим поколениям. В апреле 2000 г. на Международной встрече бывших жертв фашизма в Москве, наверное, единственный раз мы слышали этот гимн реквием в исполнении артиста и композитора Муслима Магомаева, конечно, по заказу. Но участники названной встреч почему-то стесняются исполнять «Бухенвальдский набат», хотя умеют петь и хорошо поют другие песни. На последней Международной встрече, организованной МСБМУ в Минске 15-17.10.2001 г., тоже не вспомнилась наша память в исполнении бывших жертв фашизма гимна-реквиема «Бухенвальдский набат», с призывом к людям мира помнить минувшее и беречь МИР.

На этой встрече подымался вопрос о проведении мероприятий по увековечению памяти всех погибших в годы минувшей войны, включая жертв фашизма с посильным участием в этой благородной акции ветеранских и общественных организаций. Девиз акции: МИР НА ЗЕМЛЕ ВСЕМЕРНО БЕРЕЧЬ! ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ЗАВОЕВАВШИМ И ОБЕРЕГАЮЩИМ МИР! БУХЕНВАЛЬД ВСЕГДА НАПОМИНАЕТ! Будем надеяться, что эти предложения воплотятся в реальность. Но будет ли так если не будут прилагаться достаточные старания от чистого сердца и доброй воли?!

По нашему мнению, будет полезной частицей в такой акции наша активность в том, чтобы открывать и закрывать международные и национальные встречи бывших жертв фашизма исполнением нашего гимна- реквиема «Бухенвальдский набат» с музыкальным сопровождением или без него.

При этом посылаю текст названного выше великого и талантливого произведения для его опубликования в газете «Судьба» чтобы помнили о нем и, сопереживая в памяти, не забывали помянуть пением тех, кого нет с нами. А нас с каждым годом всё меньше остаётся в этом мире…

Основание: ГАРБ. Ф.Р-2105 Оп.1 Д.110. Л.2.

Документ №41

Из письма-воспоминания бывшей узницы Т.Б. Морозовой о начале Великой Отечественной войны, выживании в немецком лагере, наказании предателей

Российская Федерация, г. Армавир, 2001 г.

Морозова (до брака Михайлова) Таисия Борисовна, 22.06.3I г. р., будучи на праздничном детском застолье, дня рождения была объявлена война, объявление по радио — диктором Левитаном, в этот день мне исполнилось 10-лет.

09.08.1942 года, в гор. Пятигорск вошли немцы, в 16-00 часов на горе Пост, был выброшен белый флаг. В этот день арестовали отца. Отец был руководителем предприятия, был оставлен по эвакуации производства, Михайлов Борис Аркадьевич, 1914 года рождения.

Мать пошла днем к отцу на производство, но все оказалось уже закрытым: рынок, производства, магазины и ей сказали, что в город вошли немцы, и она попала в линию фронта, и возвращалась домой, через Ново-Пятигорск, из калитки вышел мужчина и попросил мать войти во двор, в убежище, т.к. на ней было яркое платье и ценности, сказал: все с себя снимите» принес тёмно-синее креп-жоржетовое платье, попросил ее переодеться, взамен мать оставляла ему свои вещи ценности, но он сказал; что «живы будем принесете», — но встречи не получилось, этот долг остался за нами… причина в следующем:

Hам, сообщили, что отец наш арестован и посажен в тюрьму и после тяжелых избиений, из камеры-смертников, переводится в лагерь временного содержания военнопленных, просил нас: мать, и детей в 10.00 выйти на гору, возможно он из камеры увидит нас, перед смертью. Мы- подходили, но видел ли он нас? Отца перевели в лагерь.

20 августа 1942 года, он бежал, в ночь, был дома ночью, переодевшись, взяв кое-что и ушел в сторону Минвод. Разговор проходил тихо второпях, но все было понятно. Утром прибыли немцы, и затем к вечеру прибыли немцы в поисках отца, вторично, а так как его не было, то арестовали нас: мать, сестру и меня.

Мы, жили на Линиях, в угловом доме в 3/5 доли. Мы отдали совладельцам ключи и конвой из 4-х человек, конвоировал нас на Поселок «Белая ромашка», где жил отец отца, и наш дед. Его тоже арестовали, а т.к. он жил в браке втором, но с матерью отца, эту женщину немцы, но арестовали.

Нас 4-х, 4-человека конвоя, конвоировали в лагерь, из которого бежал отец. Нас завели в лес, время было уже после 24-00 часов. Конвой приказал лечь, т.к. здесь партизаны. При падании на землю я, порезала лицо и руку, на команду подъёма, сразу встать не могла, тогда меня конвойный ударил прикладом ружья по позвоночнику и штыком в шею, тогда было лет 11, теперь около 70 лет, боль не оставляет. Таким образом нас доставили в лагерь, завели в барак, допросили, на желание разлучить, мы все плакали, нас оставили в камере с матерью. Камера была небольшая. Мы, лежали на полу на соломе, поперек комнаты, глядя на окно, на решетку, по которой ночью бегали: мыши, и возможно, и крысы. В лагере у меня появилась золотуха и я, проснулась от ужаса, в волосах у меня оказалась мыша-крыса не знаю. Волосы были длинные и очень густые, и кучерявые, она запутались и выйти не могла, я кричала не своим голосом, что во мною было не знаю как вышла мыша-крыса я, так и не знаю, мне не рассказывали и я боялась спрашивать. Как-то пришла комиссия, в камеру нашу, мать просили уделить нам детям внимание, но ответ был таков, пусть вернется отец, и заложников отпустим: дедушка был в одиночной камере. Только один раз на первое утро нас выводили вроде бы в столовую, но потом мы более с ним не встречались, где-то в октябре месяце…

Нас: мать, деда, сестру и меня, а так же весь конвой с охранительных вышек — 14 человек, который оказалось, был тоже арестован за побег отца, конвоировали в центр города — гестапо, нас было -18 человек с охраной — 14 чел, и нас -4 человека, количество большое чем нас- конвой, конвоировали в гестапо. Команды СД-12.

Камеры были в подвале: все с нас сняв», ценности, приколки, нас спустили в подвал, когда открыли камеру, то женщины удивились и спросили: «А за что детей-то взяли»- и попросили арестованных поместить нас в уголок, со словами -«у двери бить будут»- и показали нам свои черно-синие спины. Там на корточках на бетонном полу МЫ сидели в уголке, напротив двери, сидели на корточках, было очень много людей, забито, в середине стояла параша, горел свет.

Рядом была мужская камера, в камере было много цыган-молодых лет 18-20, они переговаривались с мужчинами в какое-то проделанное отверстие. Как и что говорить на допросах.

Допросы шли ночами, вызывали по несколько раз за ночь, допрашивали: деда, меня, мать, сестра была глухонемая, её не допрашивали. Допросы проходили в форме жестокой, пистолеты-плети-угрозы выход один — расстрел, камеры становились свободнее, можно было прильнуть друг к другу, чуть склонившись, подходил к концу 1942 год.

28 декабря 1942 года. нам передали, сидящие у стены с мужской камерой, что дедушка прощается: ему приказано на выход с вещами, в это время заработали запоры нашей камеры, сильным отзвуком металла. Мы, получили приказ на выход. Женщин спасших нас детей, спасибо. Мы пронесли по всей жизни! Нам наверху т.к. камеры были в подвале, объявили: «вы свободны». А 10 января 1943 г. они отступали…

Ничего не понимая, мы оказались за воротами гестапо, лютая зима, кроны деревьев клонились под тяжестью снега до земли.

Нас арестовали в летней одежде — августе месяце и летней обуви мы, по глубокому смогу уходили в неизвестность, ночью.

Было холодно, но нас согревала свобода! Голодные, холодные — замученные допросами. Мы уходили на пос. «Белая ромашка», к дедушке т.к. у нас было не топлено, там ведь никого не оставалось.

Мы, добрались до «Белой ромашки» бабушка была больна, она все месяцы посвятила, нашему поиску, розыску и спасению, через подпольщиков, отдавала каждому, все, что можно было отдать… спасла и умерла. Нас предупредили, что нужно срочно уходить из Пятигорска, т.к. все равно нас расстреляют. Мы идти не могли, но пошли. В ст. Незлобной, Ставропольского края, под гор. Георгиевском жили: мать нашей матери, сестры, невестка и её дети Трубаевы, брат ушел на фронт.

Мы уходили из г. Пятигорска, истощенные идти мы более не могли, все растерялись, а к нам, на поиск наш ехали сестры матери. А мы шли по гравийной дороге, друг, друга потеряв, и вдруг, они нас кого-то узнали, ехали на попутной машине, остановили и подобрали нас, собрав на дороге. Мы жили у них по ул., вернее тогда пер. Партизанский №-I. Через время пришел из леса отец, их хата была крайней, у реки «Подкумок», на лавочке сидели ребята и увидели, как он зашел во двор. Ребята жили по этой же улице, но ближе к Стансовету, пришли домой и рассказали, что пришел наш отец, у них жили полицаи, они тут же пришли, но отец, узнал, что матери нет, сразу же ушел в лес, полицаи — 4 человека, бывшие друзья дядьки, но тот ушел перед войной в военные лагеря и в разведку, и более не вернулся, остались его две дочери родившиеся перед войной. Полицаи допрашивали нас: наставляли автоматы, требовали сказать, где родители, иначе расстреляют, при этом нацеливались на малышей: детей и угрожали нам расстрелом.

При приходе нашей власти, предательница — Горячкина Дарья была арестована и осуждена сроком на 10-лет, за предательство нас и многих других селян…

Основание: ГАРБ. Ф.Р-2105 Оп.1 Д.110. Л.29-31.

Документ №42

«Ужас неволи не забыть никогда…»: из письма бывшей узницы Т. Есиной в редакцию газеты «Судьба» с просьбой опубликовать воспоминания бывшего малолетнего узника Н.Ф. Красницкого

Российская Федерация, республика Коми, 2001 г.

В лагерах вы плакать не смели,
не умели,
Не знали ласки,
Вместо мамы — солдаты в касках,
Номерное клеймо на теле.

Об ужасах фашистской неволи, написано немало, мы читали об этом в книгах, смотрели фильмы на эту тему. Но никто не расскажет об этом, так как сами узники концентрационных лагерей и тюрем, свидетели кровной трагедии. В их свидетельских — нечто больше, чем суровая достоверность факта. В них большая человеческая правда, за которую заплачено и ценой собственной жизни, и искалеченными судьбами, и здоровьем. Вдвойне страшно, и то, что в неволю попадали дети.

Об одном их них я хочу рассказать жителе г. Микунь Коми-край Красницком Николае Федоровиче. Войны застала его на Черниговщине в родном селе Носовка. В марте 1942 года он попал в облаву, держали железнодорожном вокзале, погрузили в вагоны и отправили в Германию. Привезли в Германию и на станции Франкфурт на Одере открыли вагоны дали воды и еду, повезли под Берлин. Там продали хозяину, который увез его в город Эберсвальде, где работал на вагоноремонтном заводе плотником. В очень тяжёлых условиях трудились пленные, только мысль о побеге не давала жить. В 1943 году представился такой случай и Николай и еще два его друга бежали с лагеря. Днем отдыхали в кустах питались сырой картошкой с поля ночью шли все равно куда подальше от лагеря, но в душе все-таки теплился огонек, что идут к своим.

Но все надежды разом ом оборвались, их заметили днем, спящих, немецкий солдат. За побег отправили в СД г. Таргау. Это была очень страшная подземельная тюрьма, камеры были забиты пленными, люди пухли от голода так, как в день выдавали по одному кусочку хлеба (эрзац) и одна кружка вода. Да к тому же на допросах издевались по страшному. Кто-то из заключенных проговорился, Николай бежал с лагеря. И его с друзьями возвратили в лагерь. За побег его приговорили к позорному столбу, к которому нужно было подняться, преодолев 94 ступеньки без отдыха. Надо было целый день простоять закованному в цели не пошевелить ни рукой, ни ногой. А ночью их выгнали голыми и предложили на выбор пробежать 7 раз вокруг лагеря или 25 раз вокруг барака №19. Выбрали второе не знали, что это такое. А это были посыпанные битым мелким стеклом дорожки, по которым надо было пробежать босиком и через каждый метр стоял часовой и бил дубинкой по животу и всему телу. Сколько времени продолжалось этот кошмар. Николай не помнит. Очнулся в камере — на ступнях ног не было даже мяса, все было стерло до костей. Только чуть, чуть зарубцевалась раны на ногах, заковали в колодки и отправили на работу. Николай Федорович удивляется до сих пор тому, как он смог все это перенести, как смог выжить. Освобождение пришло в феврале 1945 года. Узников вели на казнь (немцы решили всех утопить в болоте) передовой отряд Красной Армии отбил их у немцев. Много ещё пришлось пережить Николаю Федоровичу и госпиталь в г. Потсдаме оперировали ноги, уделяли стека с подошвы, левую ногу ступню разрезали. Немного поправился заболел (брюшным тифом). В госпитале был мертв, но ожил.

После всех болезней отправили в запасной полк 152. После него в 1945 г. служил в городе Лойтц в комендатуре, где был начальником подсобного хозяйства. С 1948 г. по 1949 г. служил в управлении Советской военной администрации земли Мекленбург. Затем по приказу откомандирован на борьбу с бандеровцами. Только в 1950 г демобилизовался и приехал в родную Носовку. На работу устроится было очень тяжело, мотивировка — находился в Германии. Вскоре он был осужден без оснований по 58 статье. Так он и оказался в Коми республике. За добросовестную работу и порядочность освободили досрочно. С 1955 года живет в Микуни. Работал в локомотивном депо помощником машиниста. С депо в 1980 г. ушел на пенсию. На столе фотографии снимки жены — жена умерла 17 лет прошло с тех пор живет один. Но и сейчас не теряет бодрости духа. Хоть и болят старые раны у ветерана по дому делает все сам. В квартире много цветов летом на балконе целый огород. Большую помощь оказывай сын Виктор, да и внуки деда, часто наведаются и он очень рад. Давно гнили бараки военнопленных, сгнили шинели и гимнастерка, а люди ещё есть которые перенесли все ужасы войны. Низкий Вам поклон за умение жить, бороться не падать духом в тяжелые минуты жизни.

Основание: ГАРБ. Ф.Р-2105 Оп.1 Д.108. Л.12-13.